Села писать какое-нибудь из эссе @ написала драббл по ПЛиО. Вообще-то я остерегаюсь писать по этому фэндому, поскольку уверена, что не смогу в точности восстановить подробности этой вселенной, но это всё равно всего лишь крохотный future fic и хэдканон, который будет AU-шен с вероятностью 99,999%.
Просто очень хочу, чтобы все они в книгах остались живы.
"Ахахаха," - как бы говорит нам дедушка Мартин.G, Старки, сколько-то там лет с окончания всё ещё не оконченной саги. И да, я понимаю, что Рикон не проведёт на Скагосе слишком много времени - его либо убьют (но не надо вот так со мной, ок), либо его заберёт Давос, но мне, как и многим людям на тумблере, нравится образ агрессивного юного дикаря, жаждущего крови тех, кто разорил его родину и убил его родителей и брата.
Hey brother, there’s an endless road to re-discover
Hey sister, know the water's sweet but blood is thicker
Oh, if the sky comes falling down for you,
There’s nothing in this world I wouldn't do
(Avicii feat. Dan Tyminski - Hey Brother)
490 cлов>>>>>>>>>>>>>>>Темно, пахнет сырой землёй, с потолка тут и там свисают корни деревьев. Подземный ход совсем узкий, и Санса думает – не беспокоясь особо, впрочем – что наверняка уже совсем перепачкала платье. Идти, естественно, можно только гуськом, и в тусклом свете факелов она видит только спину идущей впереди сестры, но ясно представляет себе их маленькую колонну: первой идёт Листочек, за ней твёрдо и уверенно, как всегда, шагает Рикон, за ним мягко ступает его лютоволк, дальше идёт Арья, потом она сама, за её спиной шаркает ногами Джон, а замыкает цепочку бесшумный Призрак. Тени древесных корней причудливо извиваются на стенах туннеля и, кажется, так и тянутся, чтобы ухватить за рукав, вцепиться крепко, не пустить дальше. В этих пещерах живёт добро, но выглядят они чрезвычайно негостеприимно.
Что-то попадает под ноги. Санса оступается, бросает взгляд вниз и, не сдержавшись, тихонько охает: на полу белеет что-то, напоминающее череп.
Арья оборачивается.
- Всё нормально, - поспешно улыбается Санса. Арья молча кивает в ответ (лица, которые она примеряет на себя, могут улыбаться, её настоящее – почти никогда) и снова отворачивается, но её рука находит руку сестры и не отпускает её до тех пор, пока туннель не переходит наконец в большую пещеру. Их окружают Дети Леса, живые и не очень, таращатся своими сверкающими глазами. Это – их мир, и каждый раз, когда Санса оказывается здесь, она не может отделаться от мысли, что приходить, возможно, не стоило.
Сансе внезапно приходит в голову, что их компания должна смотреться престранно. Длинноволосый воин в плаще из единорожьей шкуры, более похожий на одичалого, чем на лорда. Молодая жещина в мужской одежде и с непроницаемым холодным лицом. Лорд-командующий Ночного Дозора – преждевременно поседевший, бледный и вообще выглядящий так, будто его с того света вытащили (так и было). Два здоровенных лютоволка – тёмный как та ночь, что полна ужасов, и белый как снег за Стеной. И она – в голубом платье, расшитом шёлковой нитью; в серебряной короне, ставшей частью её собственных, в основном невидимых, доспехов. Королева Севера – единственная, кто может повлиять на своих родственников, о которых в Королевской Гавани рассказывают страшные истории, и поэтому её боятся не меньше, чем их.
Перед огромным величественным чардревом они останавливаются. Неуверенность и невольный трепет – Санса чувствует их в себе, видит их в серых глазах Арьи и в запавших, подчёркнутых вечными синяками, глазах Джона. Они могут быть сколь угодно странными людьми (людьми, все до одного – совершенно точно людьми?), но их место – там, наверху. В мире, который построили те, из-за кого Дети Леса попрятались по пещерам. Сансе кажется, что их здесь быть не должно – и она догадывается, что Арья и Джон ощущают то же самое.
Но Рикон, смельчак и грубиян Рикон, так и не научившийся как следует ни лгать, ни сдерживать свои чувства, как ни в чём не бывало подходит к чардреву и заключает в объятия человека, сидящего в его корнях.
- Бран...
- Давно же вы все вместе ко мне не заглядывали.
Последний из древовидцев улыбается совсем как его покойная мать, и с сердца Сансы спадает тяжесть.
Кем бы они ни стали – некоторые вещи, хвала богам, не меняются.